Произведения различных циклов Шагая ночью по проспекту,
Я светом освещён реклам,
Своей любимой по конспекту
Я говорю, что всё отдам.
Конспект тот освящён веками,
Экзамен по любви на пять
Сдавали по нему вы сами,
Горя желанием отдать
Своей единственной в владенье
Все звёзды неба, плюс закат,
Вы в это верили виденье,
Ловив друг друга чистый взгляд.
- - - - - - -
Читаю по старой тетрадке,
Ювелирный как раз проходя,
Что могу я своей шоколадке
Подарить одной левой, шутя:
Все закаты твои и восходы,
Бриллианты, жемчужины звёзд,
Светом солнца плачу я расходы,
А кометы хватаю за хвост.
Шоколадка, моя ты голубка,
Я клянусь, будет всё у тебя,
Из мороза скрою тебе шубку –
Иней будет пышней серебра.
Подарю я тебе ожерелье,
В лучик вставив сапфиры из рос,
Воздух свежий глотаем как зелье,
Что излечит от горечи слёз.
Морщит лобик моя шоколадка
(Как сорвал бы фольгу я с тебя!)
Я-то думал, у нас с ней всё гладко,
Говорит, воротник теребя:
Ожерелье твоё не наденешь,
Настоящий алмазный карат
Здесь дороже. Хоть мягко ты стелешь,
Мне не нужен восход иль закат.
Шубки инея много дороже
Шубки норковой мягкий охват,
Хоть её подарить мне не сможешь…
Ты – поэт, ты слегка бедноват.
Удержать бы её хоть мгновенье…
Что сказать? Про луну не пойдёт…
Подарить ветерка дуновенье?
Развернётся и молча уйдёт.
Обещаю тебе, моей милой,
Я не дождь, не фонтан, не зарю,
Мерседес, проезжающий мимо –
Вот что я шоколадке дарю.
Золотые все кольца на пальцах,
Я дарю вместе с серьгами их,
Платья все, что в витринах пылятся,
Грудой лягут у ножек твоих.
Телефон за стеклом магазина,
Деньги в банке, под прочным замком,
Белый конь… тьху, мотор лимузина
Нас умчит в наш не замок, но дом.
Двухэтажный коттедж на пригорке,
Да гараж, пять гектаров вокруг…
Улыбаясь, лицо спрячешь в норке,
Для неё снова я – милый друг.
__________________________
Женщин я всё ж не в силах постигнуть,
Заставляют меня трепещать,
Лишь они меня могут подвигнуть
Что не в силах моих обещать.
Обещанья мои очень шатки,
Я могу не такое ввернуть,
Чтобы всё ж на моей шоколадке
Золотую фольгу развернуть.
* * *
Лев и референдум
Лев, известно, царь зверей,
Но при демократии
Есть страна, но места в ней
Нет аристократии.
Титул он тогда сменил,
Ставши президентом,
Кандидатов съел других,
Пользуясь моментом.
Съев, подумал: есть закон,
Сам когда-то создал,
Есть мне запрещает он
Подданных так просто.
И, решившись, объявил:
Будет референдум!
Членов ЦИКа проглотил,
Пользуясь моментом.
В бюллетенях был вопрос
Вас, с тяжёлым сердцем,
Есть как – больно хоть до слёз –
С солью или с перцем?
Все пришли, кто мудр и смел
В избирком под тентом,
Неявившихся лев съел,
Пользуясь моментом.
Был вердикт зверей таков:
С соль ешь нас, Лёва,
Острый перец – смерть для львов,
Страшно нездоровый.
Пятый срок у власти лев,
Всё без прецедентов:
Оппозицию он съел,
Пользуясь моментом.
* * *
Почётная смерть
Стоя на коленях, вопрошаем пруд:
Будет ли сегодня змей подводный лют?
Будет ли сегодня плоть опять терзать?
Будет ли сегодня он спокойно спать?
В нашем поселенье редкий ужас жив,
Лютый змей подводный строгий ввёл режим,
Раз на полнолунье – подавай обед:
Девицу такую, чтоб затмила свет.
В нашем поселенье – все подряд страшны,
Мы красавиц ловим, в этом и грешны.
Только что схватили девицу-красу,
Нашему дракону тащим колбасу.
Вынырнул огромен, дик он и свиреп,
Пасть – как будто погреб на полсотни реп,
Как обед увидел – облизался всласть,
Каждый тут подумал: чтоб тебе пропасть!
Нам поведал древних, мудрых хроник слог,
Как-то змей похожий в муках вдруг издох.
Он сожрал мужчину, подавился, что ль?
Вот и наш жрёт девок, словно шубы моль.
Но расположился так парад планет,
Что большому змею вдруг пришёл привет.
Как девицу слопал жадный живодёр,
Хвост три раза хлопнул, тут он и помёр.
Ведь в деревне дальней человек страдал,
По уму был бабой, полом же – Адам,
От людских насмешек он уйти решил,
Так самоубийством змея порешил.
В нашем поселеньи все теперь равны,
Всё равно, что носишь: юбку, иль штаны,
Баба с бабой в браке, нрав теперь такой,
Глядь – идут под руку парень с мужиком.
Что другим противно – норма здесь у нас,
Думаю я часто, уж который раз,
Лучше бы остались люди при своих.
Может, змей найдётся, ест который их?
* * *
Вертикальная идея
Вертикальная идея
Рвётся птицей в синеву,
Вертикальная затея,
Я тебя, в сердцах, зову,
Я испить тебя пытаюсь,
Вертикальная струя,
Только сколько не стараюсь –
Не моя ты, не моя.
Вертикальная идея,
Темноту пронзает луч,
Как старинная камея
Взор мой жаждущий не мучь.
Я тебя поймать пытался,
Колокольчиком маня,
Только сколько не старался –
Не моя ты, не моя.
* * *
Бардак
В научном мире - беспокойство,
В обычном мире – кавардак,
Вчера учёные сказали,
Что синтезирован бардак!
Не антимир, не подпространство,
И не клонирован к тому ж,
Отбросив в сторону жеманство,
Учёный выступил тут муж.
В его пространстве хаотичном
Хоть у чего-то был бы смысл,
Вообще был создан герметичным,
Но вот компьютер раз завис.
Бардак прорвался на свободу,
Ну, словно вирусный тот грипп,
И начал претворять природу,
Конечно, крупно мир тут влип.
Бардак как прекратить не знает
Сам Президент и Белый Дом,
Он с красной кнопочкой играет:
Бардак взорвать – себя убьём.
Тут у учёного спросили:
Откуда взяли Вы его?
А тот ответил: мы так жили,
Жизнь есть прообраз у всего.
Вы, лучше, дайте мне кредиты,
Дают, дают, ёщё дают,
Уже все истекли лимиты,
А результата ждут и ждут.
Учёный, видно, растворился,
Погиб от детища наук,
Бардак же в души устремился
И жизнь сосёт, как кровь – паук.
Ну где, ну где же взять героя,
Бардак свернуть в бараний рог?
Бардак ведь не даёт покоя,
Изгадить жизнь легко всем смог.
Бардак – везде, бардак – повсюду,
Урод науки тут как тут,
Приди, Герой, явись ты люду,
Тебя кредиты где-то ждут…
* * *
Как вчера, не найти мне забвенья
И опять разрывается мозг:
Почему вновь поют восхваленья
Тем, кто главным считает лишь лоск?
Почему ослепляются пылью,
Пусть алмазной, но пущенной в глаз?
Так теряется миля за милей
Драгоценный душевный запас.
Не заметив в погоне за сказкой,
Что душа прохудилась до дыр,
Запаять её нежностью, лаской –
Вот рецепт, пусть он стар, словно мир.
Но когда же на миг задержаться,
Если призрак в дорогу зовёт?
Призрак славы, победы, богатства,
Не заметишь, как в форму зальёт.
А из формы, как все, одинаков,
Однотипны и слово, и жест,
И одно восприятие знаков.
Есть пустующих множество мест,
Только надо ль в них сразу садиться,
Не исследовав, что же вовне?
За другой, чёрно-угольной птицей,
Оставляя мосты все в огне,
Тот пойдёт, кто не хочет быть служкой
У прозрачных фигур на пиру,
Кто не хочет стать снятою стружкой,
Кто не хочет забиться в нору.
Пусть таких единицы. По силе
Превзойдут они центнеры масс,
Не истратив, пройдя свои мили,
Драгоценный душевный запас.
* * *
Лабиринты лжи
Вся жизнь проходит в лабиринтах,
Лабиринтах лжи,
Идёшь тропинками глухими,
Время не спешит.
Бежишь налево,
Спешишь направо
Стоят там стены,
Везде расправа.
Бредёшь направо,
Идёшь налево,
Течёт отрава
По трубкам в вены.
Вся жизнь проходит на изломе,
На изломе тьмы,
Живём в тоскливой полудрёме
Под наркозом мы.
Лабиринты, лабиринты, лабиринты лжи,
Ненавидишь лабиринты ты от всей души,
Хочешь выход ты на волю быстро отыскать,
Ты со всеми не желаешь, не желаешь лгать.
Скован дымкою иллюзий по рукам-ногам,
Напрямик иди сквозь стены, сквозь толпу и гам,
Пред тобой падёт на камни снов обманных рать,
Не желаешь лицемерить, не желаешь лгать.
Вся жизнь проходит в лабиринтах,
Лабиринтах лжи,
В борьбе с драконами лихими
Меч свой не сложи.
Идёшь ты прямо,
Спешишь обратно,
Всегда упрямо,
Порой с накладкой.
Бежишь обратно,
И снова прямо,
Опять неладно,
Дурная слава.
Вся жизнь проходит на распутье,
На распутье дня,
Но такая жизнь в хомуте
Всё ж не для тебя.
Лабиринты, лабиринты, лабиринты лжи,
Ненавидишь лабиринты ты от всей души,
Хочешь выход ты на волю быстро отыскать,
Ты со всеми не желаешь, не желаешь лгать.
Скован дымкою иллюзий по рукам-ногам,
Напрямик иди сквозь стены, сквозь толпу и гам,
Пред тобой падёт на камни снов обманных рать,
Не желаешь лицемерить, не желаешь лгать.
Ледяные лабиринты все растопит вмиг
Рвущий струны, рвущий сердце жаркий пламень-крик,
За тобой пойдут отряды тёплых тел людских,
Словно птиц из клеток тесных выпустил ты их.
Лабиринты, лабиринты, лабиринты лжи,
Ненавидишь лабиринты ты от всей души,
Хочешь выход ты на волю быстро отыскать,
Ты со всеми не желаешь, не желаешь лгать.
Скован дымкою иллюзий по рукам-ногам,
Напрямик иди сквозь стены, сквозь толпу и гам,
Пред тобой падёт на камни снов обманных рать,
Не желаешь лицемерить, не желаешь лгать.
* * *
Царь природы
Человек – царь природы? Позвольте мне в этом усомниться.
Я не желаю жить среди царей
Что царскую природу унижают
Я не желаю жить среди царей
Что каждый день натуру извращают
Я не желаю жить среди царей
Что жизнь собрата ставят ни во грош
Я не желаю жить среди царей
Которым мастерства дороже водки ковш.
Я не желаю жить среди царей
Чьё золото всегда свободу купит
Я не желаю жить среди царей
Которые всегда при сделках крутят
Я не желаю жить среди царей
Что стыд и жалость, совесть потеряли
Я не желаю жить среди царей
Которые влюблённых разлучали
Я не желаю жить среди царей
Что грабят, что воруют, убивают
Я не желаю жить среди царей
Что сразу всех всевышних восславляют
Я не желаю жить среди царей
Что ложь всегда считают чистой правдой
Я не желаю жить среди царей
Что ближних кормят лагерной баландой
Я не желаю жить среди царей
Среди рабов свободней, верно, буду
Я не желаю жить среди царей
И ужас этой жизни не забуду.
* * *
Дёрни за хвост
Творится что, люди, на свете:
Не только в скоромный день – в пост!
Поэты, как малые дети,
Всё дёргают музу за хвост.
Идут по рядам между клеток,
Не видя, а кто там внутри,
Хвосты только взрослых и деток
Свисают, бывает, по три.
Вот дёрнешь – а вытянешь скунса:
От книг будут нос воротить,
Воняют, как старая бутса,
Тот запах никак не избыть.
Бывает, за хвостик подёргав,
Свирепого вытянут льва,
Его усмирить даже порка
И голод помогут едва ль.
Встречаются в клетках драконы,
Огнём опаляя порой,
От пламени даже иконы
Теряют привычный покой.
Находятся старая кляча
И смирный выносливый мул,
От тихой работы, как мачо,
Не пустишься в пьяный загул.
Вот, как угадать, что же выйдет?
Кто выпрыгнет, выбежит вскачь?
Заранее зверя бы видеть…
Не знаешь, хоть смейся, хоть плачь,
Польётся ли стих без умолку,
А то ли сейчас на погост –
Гадать не советую долго,
Узнаешь, сам дёрнув за хвост.
* * *
Терпеть не могу я присутственных мест,
Блуждая в кишках коридоров,
Теряю в бумажных лавинах невест,
Взвалив груз из тяжких укоров.
Печать за печатью, бумажная цепь
Года подшивает неспешно,
И строчка за строчкой чернильная крепь
Скрывает день солнечный, вешний.
Дверей с номерками изменчивый ритм
Не даст вам уснуть от безделья,
Задерганный цербер опять говорит:
Хозяина нет в подземелье.
Приклеенный к лавке сидишь день за днем,
Казенные стены безмолвны,
Терпенье под кожу кубами вольем,
Течению папок покорны.
И завтра, и завтра еще приходить,
Портфель документов в придачу,
Цепляешься жадно за тонкую нить,
Два пальца скрестив на удачу.
Один пера росчерк, небрежен и быстр,
Вот вам результат всех скитаний,
Сюда, ксерокопий, отчетов магистр,
Вот вам полоса испытаний.
* * *
Меткий выстрел пьянчуги Брауна
Когда салун откроет дверь
Карман заплачет от потерь.
Не спи, лей в глотку виски.
Креолки танец, шелест карт,
Веселью, буйству дали старт
В объятьях бойкой киски.
Гулять с душою до утра,
Промокнуть в виски до нутра –
Нет радости понятней.
Железный друг пока что спит,
Но в барабане чёрт сидит,
Что б сделать позанятней?
Куда ты прёшь? Не видишь что ль,
Здесь люди. Не мычать изволь,
Тогда простим, быть может.
Нас красной кожи только вид
И трезвым сразу разозлит,
Дать что ль тебе по роже?
За стрел полёт из-за куста
Очистим здешние места,
С тебя начнём, пожалуй.
На наших землях только мы,
Чтоб скрыли вас навек холмы,
Пусть сгинет стар и малый.
Не люди, звери, точно, вы,
Прям как бизон посредь травы,
Бегите прочь, бродяги.
Не оскорбляйте наших дам,
Я вам ни цента ни подам,
Давай, на задней тяге!
Пришёл за огненной водой,
Посмел нарушить наш покой,
Ковбоям не по вкусу.
На мой сапог ты наступил,
Ты очень плохо поступил,
Пошли на воздух, мусор.
Пари кто хочет на глоток,
Что лучший в округе стрелок,
Я – добрый Браун старый.
Я лучше Телля в сотни раз,
Мой глаз – практически алмаз,
Под стенку, красный малый.
Железный зверь не хочет спать,
Могу вам класс я показать,
Хоть пьян, но меток всё же.
Стоять, свинья, не шевелясь,
Сейчас бутылке будет «хрясь!»,
Что на башку положишь.
Осколки звонко разнесло.
Индейца в грудь? Ну что ж с того?
Бутылка на том свете.
Ведь выстрел мой был очень лих,
А что исчез один из них,
Никто и не заметит.
* * *
Свалка жизни
Льются помои из ртов по приказу,
Если не грязен – то бить будут сразу,
Белый не сможет и шагу пройти –
Труп на опушке помогут найти.
Мусор на улицах, словно в музее,
Не уберешь, он, наверно, приклеен,
Слово цензурное редкий наш гость,
Им покрывают налипшую злость.
Нож и кастет не в карманах пылятся,
Встретил их – принят в бессмертное братство,
Ну, а бессмертен кто? Вроде не глуп:
Жизнь не отнять у того, кто сам труп.
Вот автомат пожирает монеты,
Люди азартом бодрящим согреты
Не замечая: холодная мгла,
А ведь раздеты почти догола.
Если на улицу выйти без финки,
Сразу снимать свои можешь ботинки,
С девушкой в парк вечерком тет-а-тет,
Глядь, за кустами и нож, и кастет.
Льются, играя, горящие воды,
В глотки иссохшие лезут заботы,
А не в ума почто? Ты же не глуп:
Нет головы у того, кто уж труп.
Словно собаки всё по подворотням
Деньги считают прогнившие сводни,
А кто с деньгами из новых вельмож,
Встретить тот может кастет или нож.
Нынче не в моде девицы невинность,
С нею ходить – ох, и тяжка повинность,
Лучше её на бокал променять,
Старость и мудрость, не надо пенять.
Чем необычнее – тем и занятней,
Любят ведь все побыстрей, поприятней,
А безразличен кто? Нет, ты не глуп:
Заняться любовью не сможет лишь труп.
Как хорошо закружиться в дурмане,
Манит иллюзия, жадно так манит,
Ядом прозрачным наполненный шприц,
Дьявола зри средь истерзанных лиц.
И по приказу всё льются помои,
Пьют их как воду, глотают запоем,
Уши забиты прослойкою лжи,
Свежей лапши накрутить поспеши.
Нету забот и тревог тоже нету,
Разве: побольше где ложка к обеду?
Нету забот у кого? Ты не глуп:
Нету тревог у того, кто уж труп.
Память о войнах заплевана быдлом,
Главное, быдлу нисколько не стыдно,
Звезды разбиты и памятник сбит –
Разве за это солдат был убит?
Пули теперь, словно мухи летают,
Знают они, где присесть, точно знают,
Крестик в прицеле: вот тут и вздохнешь –
Было б честней, коль кастет, или нож.
Гниль под покровом блестящей одежды,
Лечат гниение тела невежды,
Кто не гниет? Я-то думал, не глуп:
Кто разложился совсем, то есть – труп.
Льются с экрана любовные воды,
Не захлебнуться б за все эти годы,
Кто насмотрелся теперь, верь не верь,
Сразу идут не в кино, а в постель.
Очередь строится вновь на аборты,
В том виноваты испитые морды,
Что неживой плод – избитая ложь,
Тут не кастет пригодится, а нож.
Кто, не родившись, убит: композитор?
Врач? Педагог? Инженер? Инквизитор?
Кто не родится? Но ты же не глуп:
Кто уже умер, закопанный труп.
Дымом давиться густым – перспектива,
Кашлять дружней, а то как-то уныло…
В речку зайдешь, мол, в воде – чистота,
И растворишься в момент: кислота.
Молотом музыка слух сокрушает,
Злость и агрессию, гнев повышает,
После концерта не слышишь, оглох,
В спину кричат: ну какой же ты лох.
Хоть не один, а то как-то обидно,
Жалко, других без бинокля не видно,
Кто же не лох? Все понятно, не глуп:
Кто под землею лежит, то есть труп.
Надо к зарплате давать микроскопы,
Да и на это накинутся скопом,
Каждый, кто мог, по кусочку урвал,
Мал был кусок, огорчительно мал.
Грабят, воруют, разводят, кидают,
Сдачу на рынке - и ту зажимают,
Как оградиться от всех этих бед?
Так, как другие: взяв нож и кастет.
Где в этом мире имеется счастье?
Разве порвали все счастье на части?
Кто всех счастливей? Нет, зря, хоть не глуп,
Зря ты решил сгоряча: это труп.
Это не те, кто с ножом и кастетом,
Это не те, кто свихнулся, с приветом,
Стих ты читаешь, и ты – не из тех,
Значит, тебя ждет по жизни успех.
Значит, поможешь убрать жизни свалку,
Вместе спрямим перегнутую палку,
Ну а зачем? А подумай, не глуп:
Хоть бы затем, что пока ты – не труп.
